Архимандрит Фотий

портрет работы неизвестного художника,
1822—1824 гг.

Петр Спасский был сыном дьячка Новгородского уезда, родился 7 июня 1792 года. По окончании Новгородской семинарии поступил в Санкт-Петербургскую духовную Академию, Но развивавшаяся в груди болезнь не дала ему дослушать курса, вследствие чего он назначен в Александро-Невское училище, учителем латинского и греческого языков, славянской грамматики, церковного устава и Закона Божия. Пострижен в монашество с именем Фотия 16 февраля 1817 года в Александро-Невской Лавре, на другой день рукоположен в иеродиакона, а на следующий день — в иеромонаха. В Казанском Соборе митрополитом Амвросием вскоре определен законоучителем, настоятелем и благочинным в нескольких военно-учебных заведениях и подразделениях сразу. В 1818 году сделан соборным иеромонахом Лавры “за образ жизни, соответственный правилам монашеским, и за прохождение должностей с неутомимою ревностию и отличною похвалою”. В 1820 году посвящен в игумена Новгородского Деревяницкого монастыря, и за службу и примерное поведение пожалован золотым наперсным крестом с алмазами самим Государем Императором Александром Павловичем.

Во время прохождения наставнических должностей отец Фотий действовал на сердца воспитанников не столько в качестве учителя, сколько в качестве духовного отца. Он владел даром проповедничества, в коем ярко обрисовалась вся сила его необыкновенного благочестия и ревность к делам веры. Поэтому он скоро сделался известным первосвятителям, государственным людям и самому Императору. При знакомстве с такими людьми о. Фотий не искал личной выгоды, а заботился о духовной их пользе, что и возвышало его в их же глазах.

В 1822 году 29 января игумен Фотий произведен архимандритом Новгородского Сковородского монастыря, но вскоре переведен настоятелем в Юрьев монастырь и назначен присутствующим в Новгородскую Духовную Консисторию. В 1824 году 16 июня Юрьев монастырь был исключен из общаго благочиния и оставлен в непосредственном ведении архимандрита Фотия, “как благонадежного и препровождающего духовную жизнь и, при том, старанием своим приведшаго в короткое время обитель сию древнюю в совершеннейшее, по всем частям, благоустройство”, как засвидетельствовал митрополит Серафим, после чего Император Александр 1 Всемилостивейше пожаловал о.Фотию панагию с драгоценными каменьями, и дозволено ему было во время службы носить крест и панагию, а вне службы — одну панагию. Император же Николай Павлович повелел оставаться ему настоятелем Юрьева монастыря до смерти. Кроме этого он был сделан благочинным многих Новгородских монастырей.

Непрестанные заботы о благоустройстве обители и труженическая жизнь о.Фотия развили в нем начало неизлечимой болезни. Проводя всю жизнь в замечательном благочестии, архимандрит Фотий с 1832 года сделался еще более строгим к себе, и, помышляя единственно о Боге, он как бы совсем отказался от всего земного. Служил ежедневно, пребывая в храме, почти безвыходно, забывая часто пищу и покой. При слабости здоровья не хотел употреблять лекарств, смиряя себя постом и трудами, бодрствуя каждую ночь с молитвою о себе, братии и обо всех. Когда наступал Великий пост, о. Фотий совершенно закрывал уста, кроме службы Божьей. В продолжение последних лет питался только просфорой и жидкой кашей, пил воду. Являясь первым в храм Божий, последним выходил из него. Для уединенной молитвы устроил себе потаенную клеть, куда часто уходил молиться, днем и ночью. Архимандрит Фотий питал особенную любовь к Божьей Матери, почему устроил в обители храм в честь Ея Похвалы и в нем — неусыпающий акафист Богородице.

Архимандрит Фотий (гравюра Л. А. Серякова)

В 1838 году заметно потухли взоры, и таяли силы настоятеля, так что 7 января, отслужив последнюю литургию и едва держась на ногах, о. Фотий сказал: “Последний раз стою я здесь с вами, братия и чада моя о Христе Иисусе возлюбленная, пред сим Божественным Престолом и вкушаю на земле сию и Ангелами не вкушаемую Пищу- Святое Тело и Святую Кровь Спасителя нашего”. Во втором часу утра с 25 на 26 февраля 1838 года Архимандрит Фотий скончался, и был погребен в любимой им церкви Похвалы Божией Матери.

Перед началом войны 1812 года мирно почил граф Алексей Григорьевич Орлов, оставив круглою сиротою дочь свою — Анну Алексеевну, воспитанную в родительском доме людьми образованными и религиозными. Она, не знавшая дотоле горя и печали, пораженная смертью родителя, на 14 часов лишилась чувств, и, оправившись, пала на колени пред иконами в присутствии окружающих и, рыдая, произнесла: “ Господи! Ты взял мою мать, которой я не знала, теперь угодно Тебе было взять и моего отца. Будь же мне вместо отца и матери и руководствуй всеми поступками жизни моей!” Оставленная на попечение дяди, графиня Анна Алексеевна не могла уже развлечься светскими удовольствиями, а искала утешения в молитве. Приняв твердую решимость жить для Бога и ближних, графиня, зная, как многотруден путь христианского совершенствования, желала найти себе духовного руководителя, известного святостию жизни. Сначала наставником ее был духовно просвещенный старец- епископ Иннокентий Пензенский и Саратовский, который, умирая, благословил графиню сблизиться с тогда известным уже иеромонахом Фотием. Но о. Фотий долго чуждался графини, не зная ее намерения, хотя она искала случая с ним сблизиться. Достигла своей цели Анна Алексеевна лишь через 2 года, когда о. Фотий стал настоятелем Юрьева монастыря. Она поселилась близ обители, возложив на себя обет послушания и строжайших лишений.

Печальную картину представлял собою Юрьев монастырь по прибытии нового архимандрита (братии на завтра даже нечего, было, есть, и денег не было). Постройки все обветшалые, много деревянных. Навредил еще разразившийся через полгода пожар. Но благодетельная графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская через духовного отца своего Архимандрита Фотия и преемника его Архимандрита Мануила восстановила древние храмы и воздвигла новые в обители, снабдив их в изобилии всеми принадлежностями Богослужения, построила новую колокольню и новые корпуса для братии, вложила свои фамильные драгоценности и завещала все свое состояние по смерти монастырю.

Могила Анны и Фотия у церкви Благовещения в Аркажах

Обремененная несметным богатством, доходившим до 40 миллионов рублей, вращаясь в высших сферах современного ей общества, окруженная почестями и блеском, Анна Алексеевна как бы страшилась обольщений своего высокого положения, и, прикрываясь во время кратковременного пребывания своего в столице светскою любезностью и веселостью, она уже не принадлежала этой среде, но, следуя своим духовным побуждениям, с самоотвержением стремилась она к Богу. Архимандрит Фотий, Усмотрением Божиим назначенный ей в духовные отцы, еще более развил в ней духовные совершенства, действуя словом и примером, укрепил в ней веру и благочестие, склонил к благотворительности во имя любви к Богу и ближним, возбудил ее дух к смиренной молитве, которой она предавалась и в храме, и в своем доме. В последние годы своей жизни, когда уже не стало в живых о. Фотия, графиня являла собой назидательнейший пример древнего христианского благочестия, в котором подвизалась до конца жизни. Сама ее кончина была не менее назидательна. Приготовляясь встретить день именин своего покойного родителя, она приготовилась на 5 октября 1848 года приобщиться Святых Таин, и, встав от сна бодрою и здоровою, приехала в Юрьев монастырь к 8 часам утра в церковь Всех Святых, где служил литургию настоятель Архимандрит Мануил, причастилась Святых Таин Христовых, после чего присутствовала в Георгиевском соборе на панихиде по усопшему родителю (он был там похоронен) и возвратилась домой. В тот же день вечером графиня отслушала панихиду по Архимандрите Фотии в церкви Похвалы Богородицы, приняла благословение и простилась с братией, бывшей в церкви, затем уединилась для молитвы у гробницы о. Фотия, устроенной в этой же церкви, и, пробыв там более обыкновенного, приложилась к иконам в храме, потом (чего никогда не делала) вторично зашла в гробницу, затем еще раз в Георгиевский собор помолиться над прахом родителя. После прошла в покои своего покойного духовного отца, как бы принять благословение на путь. Оттуда направившись в покои настоятеля о. Мануила, при входе вдруг почувствовала стеснение в груди и кашель, но, собравшись с силами, приложилась к чтимой ею Иверской иконе Божией Матери в настоятельской келье, и, сев на диване напротив иконы, тихо скончалась.

По окончании отпевания в Георгиевском соборе, останки графини перенесены были в нижнюю церковь Похвалы Божией Матери в склеп, где покоился о. Фотий.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.